Мы научились молиться.
    Мы освоили русский быт, финансы и политику.
    Мы знаем рецепты еды и выпивки.
    Мы теперь даже умеем кушать по-русски.
    Зачем это нам?
    - Для того, чтобы объединить основные национальные возможности в общий апофеоз. Имя апофеоза - Русская Свадьба!
    Вам хватило денег на домашнюю церковь?
    Вы декорировали коттедж под терем?
    Вы построили баньку и ледник?
    Вы использовали наше меню?
    Процентов на пять? – хорошо.
    Ах, на десять?! – отлично!!!
    Ну, так напрягите кошелек. Обналичьте нефтяные и водочные акции. Вскройте сундуки с приданным и камушками "на черный день".
    Ибо ваш день настал!
    И он не черный, а самый светлый!
    Русская свадьба потребует от вас не только финансового напряжения, но и серьезных организационных усилий. Очень уж сложной сценой придется руководить.
    Ниже приводятся различные сценарии русской свадьбы. Действие происходит в четырех местах: дома у родителей невесты, в церкви, у родителей жениха, в новом доме новобрачных.
    Первый отеческий текст посвящен именно дню свадьбы. Уже позади все шуры-муры-уговоры, сватовство – сговор о дате венчания.

    Большая свадьба

    В доме родителей невесты в зале (гостиной) под длинной стеной против входа ставится ряд сидений. Рассадка в точности соответствует исходной позиции фигур на шахматной доске.
    В центре устраивается особое место  типа царского трона. Оно обито ковром, на сидении лежат  подушки - атласные или из бархата с золотой ниткой. На одной сидит невеста. Поза невесты – "ох, я, мама, скалку проглотила!". Второе место – для жениха, оно пока пусто. По бокам трона стоят два крепких парня - офицеры. В руках держат по сорок соболей. На невесту не пялятся.
     По бокам основного насеста ставятся две маленькие скамейки для "коней": на одной будет сидеть тысяцкий (глава районной или городской администрации – представитель светских властей, мэр), на другой – сваха невесты.
    На "крайних клетках" турками стоят два хлопца, они держат подносы с  караваями и сыром, покрывши их атласом или золоченым бархатом. Эти подносы имеют шлейку для надевания на шею – обшитую камкой или атласом, и ручки по бокам. Ручки нужно опушить мехом.
    Вокруг расставлены "пешки" с фонарями. Один слуга держит свечу в кошельке. Кошелек – вы догадались! – атласный или бархатный.
    "Пешки" одеты одинаково: в кафтанах и терликах, сплошь бархатных, камчатых, атласных и золотых. И обязательно – в черных лисьих шапках.
    Перед сидением стоит стол, накрытый двумя скатертями.
    На столе стоят:
    - блюдо с печеньем, калачами, сыром;
    - блюдо с "осыпалом": хмелем, золотыми монетами, новгородскими позолоченными серебряниками (самая твердая валюта древней Руси);
    - девять соболей (число 9 – пережиток татарского ига; у нас счастливым считается 7);
    - куски дорогих тканей – камки и тафты;
    - на третьем блюде – ширинки (полотенца);
    - на четвертом – кика (женский головной убор для будущей жены), под кику подложены подзатыльник и подубрусник, волосник и покрывала, чарка золотая или серебряная с медом и хмелем, две маковые коробочки, гребень для волос.
    И вот со двора кричат, что жениховский поезд на подходе. Жених возглавляет кавалькаду верхом на лучшем коне. Его понарошку называют "новобрачный князь".
    Каравайники и свечники встают на позиции у "места". Мэр и сваха плюхаются на свои стульчики. Жених входит, очень бледный и серьезный, чинно поднимается на ковровый помост и садится справа от невесты. Невеста его как бы не замечает. Думает о скалке и погубленной юности. Воцаряется мертвая тишина.
    После минуты молчания, вскакивает с насеста сваха. Она играет роль адвоката. Все контакты обреченных… пардон! – обрученных - с властями и родителями идут поначалу только через нее.
    Сваха получает благословение у отца и матери невесты - чесать новобрачным головы. Этот обычай происходит из совсем уж древних, антисанитарных времен и символизирует проверку на вшивость.
    После чеса сваха берет у офицеров связки соболей и трижды обносит ими расчесанные головы "князя и княгини".
    Соболь – очень пушистый зверек. Если вычесывание спугнет блох,  они смогут репатриироваться с новобрачных голов на соболиные шкурки. 
    В это время дружка (дружок невесты; подруга древним обрядом не предусмотрена) благословляется у родителей "княгини"  резать калачи и сыр, разносить их присутствующим: отцу и матери, новобрачным, всему жениховскому поезду, "сидячим" -  особо важным гостям, и остальным, набившимся в палату.
     Отдельное блюдо печенья и сыра посылается со скороходом к родителям жениха, которые потеют в парадных костюмах у себя дома. Это – сигнал, что процесс пошел без сбоя: мэр пожаловал, невеста не в обмороке и не в бегах, жених доставлен к ней без ДТП.
    Акт вкушения пряника типа Тела Христова – рубеж взрослой жизни. На невесту тут же надевают кику с покрывалом, подзатыльником и проч. Теперь внешне она – женщина, а не пацанка джинсовая.
    Опять встает сваха и благословляется у отца и у матери осыпать новобрачных. Если отец невесты не передумал разбазаривать золотые монеты, то их с этого момента считай что нет.
    Дружка подносит ширинки жениху, братве из его охраны,  посылает на особом блюде такие же полотенца родителям жениха – от имени невесты.
    Новобрачные встают с места, тут на них проливается золотой дождь. Акцент присыпки делается также на тысяцкого. К моменту выхода процессии из палаты можно постепенно перейти на серебряную присыпку, а за двором – и вовсе на медную или конфетную.
    По ходу новобрачных расстилаются ковры тафты и камки. Во дворе ковровые дорожки раздваиваются. Одна ведет направо – к саням (карете) невесты, вторая – налево, в привычном для жениха направлении. Там стоит его верный конь, молчаливый свидетель и участник скачек молодецких.
    Сани новобрачной обиты надоедливым атласом, тафтой, выстелены ковром, завалены атласными и бархатными подушками. Полог – красного сукна. В сани укладываются антиблошиные сорок соболей для аналогичного использования в церкви.
    Едут!
    Неплохо здесь приплатить звонарю, чтоб подсыпал малинового звону на дорожку.
    Подъезжают к церкви. Князь слазит с коня...
    Придерживайте его. Это последний момент, когда он может нарочно плюхнуться в лужу и ускакать "почиститься".
    Под коня стелят ковровые дорожки. К саням невесты тоже.
    Но вот молодые доставлены до церковных дверей, втиснуты внутрь. Слава Богу! Теперь Он их контролирует.  На месте венчания стелятся те же золотые ткани, под ноги молодым укладываются соболя. 
    Само венчание от нас не зависит, его играют как по нотам и по договорной цене.
    Все. Готово!
    Прокручиваем пленку в обратном порядке. Жених семенит к коню, невеста торопится в сани. Им раскатывают те же дорожки, убранные на время венчания от осадков и воров. Их так и таскают за молодыми во все четыре места нашей свадьбы.
    Честная компания снова оказывается в доме невесты, усаживается за стол, ест, пьет, поднимается, едет к родителям жениха, повторяет набор тостов и выбор блюд.
    Возможны некоторые вариации свадебного чина.
    Вот некий "иной чин". Отличия состоят в следующем.
    Когда жених приезжает за невестой, его во дворе встречают "сидячие" гости, то есть почетный состав. Невеста остается на месте, ее еще прикрывают накидкой.
    Жених входит, все встают, невеста – бездвижно каменеет мертвой царевной.
    Все садятся. Жених косится на чучело под покрывалом, наполняется философским смирением.
    Через минуту вперед выступает дружка. Здесь именно он просит благословения на расчесывание и проч., а сваха только привстает с иконкой и крестит ею собравшихся на все четыре стороны.
    Тут у молодого поднимается давление. Сваха видит это со своего стульчика, берет с блюда еще одно покрывало и завешивает княгиню от князя, снимая из под покрывал ее девичью шапку.  Головы молодым чешут тоже под покрывалами - трижды. В это время дружка режет сыр и печенье.
    Также под занавеской меняют невесте прическу. Расплетается единственная девичья коса, заплетаются две женские. Эти косы скручиваются вокруг головы, как чалма. Прическа покрывается особым покрывалом с нашитыми крестами.
    Далее все кланяются иконам, благословляются осыпать народ золотом и серебром. Раздаются полотенца.
    Теперь внимание! Прямо здесь ваш домовой священник обручает молодых! Это еще не венчание, но очень наглядное действо. Его можно сыграть в домовой церкви – не зря вы ее строили! То-то умоются ваши друзья подколодные!
    Далее все весело вываливают на улицу, принимая в сенях проходную рюмку со специального поставца. Боярские люди, которых в палату не пустили, прямо тут дожидаются выхода. Вы только дозируйте их градус!...
    Здесь тамада Сильвестр замечает, что свадебный поезд мчится как-то не по-русски, слишком быстро. Он дергает стоп-кран и возвращается в начало свадебной темы, которое мы, казалось бы, давно проехали. Он начинает все по-новой – со сватовства.
    Конечно, смотрите сами – жаль пропускать такие кренделя!

    Свадебный чин

    Для сговора в дом невесты приезжает команда жениха – одни мужики, все в чистом платье. Обязательно присутствует отец жениха или старший брат. Кто-то старший должен заводить разговор. На крайний случай можно пригласить какого-нибудь бокового родственника.
    Все останавливаются во дворе. Осматриваются. В верхнем окошке терема появляется желтое лицо невесты, и тут же исчезает. Раздается деревянный стук, типа невеста упала в обморок. Порядок.
    Первым в дом входит будущий свекр или старший брат жениха, за ним шагают остальные. 
    В зависимости от соотношения чинов и пород соединяющихся семей, встреча происходит:
    - прямо "у коня" (у трапа самолета);
    - в сенях (в здании аэропорта);
    - в палате (в президентском дворце).
    Встречает лично тесть.
    Гости и встречающие молча рассаживаются за столом – в строгом соответствии с чинами и протоколом. Гости – на лавке, местные – на скамье. Лавка от скамьи отличается наличием кожаной или бархатной обивки. Этим изображается гостеприимство.
    Дело нам предстоит сложное, решать его надо без бабьих стонов.
    И без бутылки нам не разобраться. Будущий тесть лично разносит в серебряных кубках красное вино.
    Когда у всех налито, вступает старший гость. Именует тестя полным титулом, приукрашивает его значимость в обществе и деловом мире. Бегло упоминает какую-нибудь известную заслугу, например:
    - Мы знаем Вас, уважаемый Гаврил Гаврилыч, как видного политика. Всем памятен прорыв, который ваша фракция совершила при тайном голосовании по бюджету.
    Или:
    - Мы, Гаврил Гаврилыч, держим тебя за крутого делового. Как ты с чеченами разобрался, помнит вся братва!
    Далее объявляется тема стрелки – сватовство нашего пацана и вашей телки… - тьфу! - девки.
     Чтобы пригасить базар, тесть включает музыку: велит священнику петь "Достойно есть". Сам произносит всякие боковые слова: воспоминает праотца Авраама и праматерь Сарру, Христовых деда и бабку - Иоакима и Анну, святого византийского царя Константина и мать его, царицу Елену…
    Эта фанерная опера вызывает у свекра минутное беспокойство: "Если у них праотцы и праматери такие – прямо из одесского анекдота, то кто ж они сами будут?"…
     Но тут священник грохочет "аминь!", и на столе появляются бланки брачного контракта, "зарядной" и "рядной" грамот. Этими документами определяется приданное, устанавливаются доли расходов на предстоящую свадьбу, строительство или покупку молодым нового терема, машины, конного выезда.
    Наконец, торг закончен, поставлены подписи и приложены родовые печати. Священник осеняет сделку крестным знамением, поет "О тебе радуется...". Свекр внимательно следит за тестем и его родней – не скорчит ли кого от православной молитвы?
    Теперь "отцы" берут по экземпляру контракта в левую руку, по кубку меда - в правую. Осторожно, чтобы не расплескать содержимого и не помять документов, обнимаются и "здороваются" – целуются троекратно с провозглашением тоста за здоровье друг друга. 
    Начинается обмен подарками. Это тонкий момент, его должны предварительно согласовывать ребята - руководители протокола. Дары уравновешиваются не только по цене, но и по размерам. Может выйти конфуз, если вам подарят автомобиль немецкой породы за 40 тысяч новгородских баксов, а вы отдаритесь подкованной блохой в пробирке. Кто поверит, что она прискакала из Лондонского музея и тянет на все 50 тысяч фунтов?!
    Вот типовые, сбалансированные дары.
    Тесть дарит зятю "первое благословение" - образ целомудренной Богоматери – чтоб не гнал вороных; кубок или ковш – чтоб не пил; бархат, камку, сорок соболей – обычный мануфактурный комплект. Дары выносит специальный назначенец тестя.
    Оказывается, опять уже налито. Теперь "здороваются" тесть и жених. Жених говорит первое слово, тесть – второе.
    На второй рюмке всплывает женский вопрос.
    Идут всей толпой в хоромы тещи. Теща полусидит в кресле. Вокруг суетятся "боярыни" - как бы приводят ее в чувство.
    Теща встает, спрашивает женихова отца о здоровье.
    - Ничего, - отвечает сват, - слава Богу, еще не кончилось…
    Тут возникает напряженный момент. Теща раздает чужим мужикам ширинки, целует свата, жениха, его братьев. К оргии подключаются "боярыни". И здесь одна надежда на попа. Он должен вовремя рявкнуть что-нибудь подходящее, например притчу о Сусанне и старцах – чтобы групповухи не случилось.
    Понятное дело, что "невесты туто не бывает".
    При сватовстве среднего класса ("в середних обычаех") и невеста торчит подле матери, но не целуется, а выходит вскоре. У тещи пируют налегке, без крепкого алкоголя – и так уже все на взводе. Стола с тяжелой едой не накрывают.
    На следующий день или по согласованию мать жениха приезжает смотреть невесту. Техника медосмотра не приводится, а дары вручаются протокольные: камки и соболя. Специально невесте дарится один перстень. На следующий день после знакомства свекровь ей присылает еще крест или панагию – кулон на цепочке с картинкой божественного содержания. Посыльная "боярыня" приносит  овощи с намеком на плодородие.
    За это "боярыня" получает обычный убрус и волосник.
    И вот, назначен день свадьбы.
    Накануне в семье жениха пишут "роспись" - сценарий свадьбы. Копию отсылают в дом невесты.
    В росписи говорится, кто будет изображать отца и мать (если родителей не полный комплект), кто приглашен из официальных и почетных гостей – "сидячих бояр и боярынь, кто тысяцкий, кто поезжане, кто дружка и сваха".
    Тесть отвечает жениху аналогичным списком персонажей в доме невесты. Здесь вообще кипит плотная работа.
    Съезжаются гости, влетает во двор бронированная "Ауди" тысяцкого с мигалкой, "Хаммер" охраны выглядывает из-за свинарника пулеметным рылом.
    Украшаются палаты, гладятся парадные костюмы, развешиваются портреты и национальные флаги. На кухне творится сущий ад!
    Хуже всех приходится невесте. Ее моют, одевают и кладут на постельку за занавесочкой. Помечтай пока!
    Одновременно происходит съезд гостей в домах тестя и свекра. Мужчины и женщины рассаживаются за разные, параллельные столы, чтоб не возникало отвлекающих контактов, как при сватовстве, прости Господи!
    Съезд гостей тянется какое-то время. Синхронизировать этот процесс невозможно, поэтому осевшим подносят еду средней тяжести, вовремя обновляют посуду, втискивают  за стол подъезжающих.
    Жених и невеста в это время сосут лапу. В их комнатках дежурные дьячки читают каноны, - правила достойного поведения в быту и в церкви. Для этого рекомендуется пользоваться первыми главами нашей книги.
    Наконец, все на местах. Начинается последний отсчет. Старший слуга (дворецкий) скачет рысью от тестя к родителям жениха сказать, что дружка и сваха "едут с постелью":
    - Велите указать сенник, где ее раскладывать, в каком доме она (постель) вообще будет находиться.
    Слово "сенник" означает спальню. Это не сеновал, на котором иногда происходит первое знакомство молодых, а место в доме, где в древние, грубые времена хранился запас сена для зимующей тут же скотины. Хозяин спал на мягком сене, заодно сторожил его от пожара. Сенник часто устраивали в треугольном пространстве под лестничным маршем. Сама лестница перекладинами напоминала клетку, и сенник под лестницей постепенно приобрел название "подклеть". Во дворцах золотого русского средневековья сена уже не хранили. Лестницы стали широкими, "подклеть" превратилась в приличное помещение для кладовых, спален прислуги и т.п…
    И вот посыльному отвечают, что "сенник" находится на втором этаже нового терема на такой-то улице (обычно – за углом или вовсе в одной ограде с домом свекра; считалась правильным, чтобы невесту "забирали", то есть, перемещали в семью свекра). Постель нужно стелить на резной венецианской кровати.
    Дворецкий осматривает "сенник" и кровать, цокает языком, говорит комплименты типа "ни фига себе! – круто у вас тут!" и скачет восвояси с докладом.
    Тем временем дружка со стороны невесты едет с постелью - весь в золоте. Перед ним скачут человек 5 или 6 тоже на золоченых конях или мотоциклах. Процессия движется нарочито медленно, поэтому за джипом дружки поспевают человек 10 охраны "в чистом платье". Охрана нужна для предотвращения провокаций. Сами понимаете: бросок ложки дегтя на белоснежные простыни может непоправимо испортить атмосферу свадьбы.
    Постель волокут за дружкой в санях. Обычай торжественного выезда в санях  по любой погоде – хоть и среди лета – у русских произошел от суеверного отвращения к колесу. Эта чертова вертушка обязательно соскакивает с оси посреди самой глубокой лужи! А сани – ничего! Впрягай шестерку резвых, и вперед! Не забудь только полозья смазать вазелином или силиконом, чтобы мягче получалось.
    Особенно строго и долго санного обычая придерживались на похоронах. Человек ведь в царство Божье отъезжает, так что, пожалуйста, без колес!
    Постель в санях не узлом навалена, а застелена, как на кровати.
    Внимание! Постель стелется подушкой вперед, к облучку. Чтобы, не дай Бог, вы не повезли виртуальных молодоженов ногами вперед!
    В сани впрягается пара "санников сивых", около саней идут люди боярские в чистом платье, за облучком (за спиной возницы) стоит постельничий – назначенный старейшина в золоте. Он держит образ.
    За постелью в отдельной карете или санях, в одиночку едет невестина сваха в особом наряде: желтый летник, шубка черевчата, убрус, бобровое ожерелье (воротник).
    Подъезжают ко двору жениха. Конные люди соскакивают с лошадей и идут перед дружкой во двор, колонной по два, байкерские куртки в золотых орлах и молниях!
    Сам дружка из джипа не вылазит, медленно въезжает во двор, перед крыльцом или у нижней ступени парадной лестницы выходит и ожидает подвоза постели. Здесь его встречает коллега - дружка жениха.
    Он велит местным ребятам подхватить постель с саней, и они с понтом - "многими людьми" - приступают к саням. Оттесняют людей невесты, как бы отнимают постель и на ковре несут ее (подушкой вперед!!!), высоко подняв над головами.
    Но как ни крути, со спутника это все равно выглядит, как похороны…
    При "встрече постели" присутствуют также "боярские боярыни" - жены и подруги почетных гостей со стороны невесты.. Они толкутся у саней в летниках и шубках, выпендриваются перед местными и друг перед дружкой.
    Когда постель уже плывет по воздуху, за нею шествует постельничий с иконой, за ним – сваха. Допускается наряжать для переноски иконы кого-нибудь из хозяйских детей. Если, конечно, у вас икона не из Кремлевских Соборов.
     "Боярские боярыни" стайкой сопровождают сваху. На нижнем крыльце процессию встречает сваха жениха, "боярские боярыни" со стороны жениха – тоже все в шубках.
    Оба дружки топают перед постелью.
    Заходят в "сенник".
    Тут уже священник гоняет чертей - кропит по углам, особенно густо поливает венецианскую кровать и ее окрестности...
    Вы можете продвинуться глубже в патриотическом направлении, если уберете кровать в кладовую и построите постель по-древнерусски и дохристиански.
    Берутся "тридевять" (27) ржаных снопов, ставятся торчком в прямоугольник. Рожь символизирует плодородие, торчок - способность к любви столько раз, сколько колосьев в снопах.
    Рекомендую связать снопы по периметру вожжами, чтобы не разъехались в самый торчковый момент.
    На торцы снопов кладется ковер с постелью.
    В головах постели ставится образ актуального Божества, в четырех углах спальни прислоняются четыре стрелы острием вверх. На каждую стрелу привязывается пара соболей, на острие нанизывается крупитчатый калачик. Стрела символизирует протыкающее начало, калачик – непорочное тело, пара соболей - мягкость супружеских отношений.
    На отдельном поставце сервируется фуршет: 12 кружек с разным питьем, медовухой, квасом. Там же – единственный ковш или круглая братина без ручек, колец, носиков, других колющих и цепляющих выступов. 12 кружек – 12 месяцев ежегодной личной жизни; братина – сосуд для совместного питья – символ общей семейной доли.
    Рядом с постелью устанавливается стол побольше.  Он накрыт фатой и как бы моделирует постель. Под фатой на нем лежат "головы новобрачных" - пара караваев. Там же стоят свечи.
    Еще ближе к головному Богу ставится высокий маленький столик. На нем – два блюда. На одно жених положит крест (или другой религиозный талисман), на другое невеста скинет монисто – чтобы не пораниться бижутерией в брачной схватке.
    Там же – две миски. Одна – под колпак жениха, другая – под кику невесты.
    В ногах ставится еще стол – вся спальня в столах! – для подвенечного платья.
    В одном из второстепенных углов ширмой или занавеской выгораживается что-то типа душевой кабинки. На полу – ковер. На ковре – пуховичок. Там же стоит наготове кумган теплой воды, 2 тазика, большая лохань, две простыни.
    На стене кабинки висят две ночные рубашки в размер жениха и невесты, рукомойник, лоханка-черпалка, полотенце, 2 нагольные шубы (теплые халаты).
    Пока оборудуется спальня-мыльня, свахи, дружки и сопровождающие находятся вне дома. Для них во дворе накрыт приличный стол, и они принимают очередной градус под серьезную закуску...
    Говорил ли я вам, что свадьбу нужно играть между постами?
    Нет?
    Ну, вы и сами догадались: какая же это свадьба, если на ней нельзя будет применить наше оружие массового уничтожения из глав 64 и 66?
    Звучит сигнал "Есть постель!".
    Проверив устройство спальни (куда легла?! – визуально проверяй!), дружки и свахи выпроваживают зевак, осматривают помещение еще раз, замыкают дверь и опечатывают замок личными печатями.
    Вот как крепко! Это повелось у нас со времен несчастной первой свадьбы Руслана и Людмилы, когда среди снопов брачной постели затаился террорист-смертник Черномор.
    Перед опечатанной спальней замирает стража из двух стариков-постельничьих в золотом платье. Постельничьим сервируют столик с закусками и выпивкой – чтоб не завидовали свадебному чину, но скатерти ни в коем случае не стелят! Ни у кого вокруг не должно и мысли возникать о близкой постели, чтоб никто не колдовал, не глазил!
    Дружка и сваха невесты отъезжают восвояси. Местная сваха провожает невестину до нижней ступеньки, дружка дружку – до коня. "Боярские боярыни" "боярских боярынь" - до саней.
    Вы не забыли? – установка постели происходила в собственном новом доме новобрачных. Да, да! Они сразу получат отдельное жилье! Им не прийдется снимать угол у попадьи, стесняться кроватного скрипа на всю древнюю Русь! Они не будут чахнуть в очереди для молодых специалистов, не согнут горб на стройке хрущевки хозспособом!
    Так, теперь поехали.
    Дружка и сваха жениха отъезжают в дом его родителей, докладывают о готовности главного станка и включаются в свекрухино застолье.
    Здешний стол – последний на маршруте свадебного поезда
    Он во многом символичен. Здесь пока не едят по-нашенски.
    Стол накрыт скатертью, уставлен калачами и хлебом.
    На одном конце стола сидит отец жениха. На другом – ближе к святому углу – тысяцкий. На главном месте посреди стола сидит жених, возле него воркует маманя. За нею – "сидячие боярыни"  в летниках желтых и шубках черевчатых, в убрусах с ожерельями бобровыми, зимой - в "кантурах". Словом, кто в чем ездил постель встречать.
    Напротив "боярынь" сидят их "бояре". За боковым столом на скамьях и лавках поезжане в золоте – молодые ребята, свита жениха.
    Форма одежды у них парадная: свечник - опоясан, ферязи (расшитые прорезные рукава) спущены, кафтан золоченый или цветной, шапка меховая, через плечо - кошелек бархатный или камчатый для свечи. Это может быть и кушак, - лишь бы чем-то подхватить свечку.
    Зачем? А она весит пуд с четвертью! – 20 кг! - ее без подвески долго не удержишь. А гореть ей – весь пир!
    Два каравайника - тоже со спущенными ферязями. На них - уже по два кушака через плечо. Их короба с караваями тоже нелегки. Караваи прикрыты наволочками. От мух.
    Поставцы с выпивкой для народа в сенях функционируют исправно, как и в доме невесты. Лошади стоят в нарядах, гремят золочеными цепями, сверкают золотыми попонами, роют копытами землю.
    Ну, все, нет мочи терпеть!
    Поднимается женихов дружка. Кланяется на 4 стороны, подходит к свекру, пытается понять и запомнить его челобитье к свату.
    Подсаживают дружку на коня, и он (конь) легко находит знакомую дорогу к дому невесты. На всякий случай (вдруг конь тоже выпил?) дружку сопровождают пять-шесть верховых и с десяток пеших ребят приемлемой трезвости.
    Приезжают во двор невесты, подхватывают дружку из седла, и он докладывает тестю челобитье от свата, тысяцкого (Имярек), "бояр" и всего жениховского поезда, что пора, батяня, нам бы и подъехать?
     Но тут сквозь туман проступают очертания огромного стола, описанного в начале главы. За столом, понимаешь, сидит тесть, с другого конца – теща. Все утыкано "сидячими боярами и боярынями". 
    Тут так все знакомо, что у дружки возникает подозрение в дежавю. Все «носила» и поставцы, кошель для свечи, ферязи и кушаки – точь в точь, как намедни у свекра. Это мы не круг ли нарезали ненароком?
    Дружка бочком подсовывается к свечнику.
    - Скажи брат, что твоя свечка весит?
    - Пуд без четверти, братишка.
    Вот и разница! – там был пуд с четвертью, а тут – без. Выходит 12 кг. Почти вдвое легче! Ну, слава Богу!...
    Сознание дружки восстает из мрака и он тараторит челобитье снова, отдельно передавая приветы от "бояр" - "боярам", от тысяцкого нашего района – тысяцкому вашего сельсовета, от свекра – тестю. Внятная мысль дружкиного мычания состоит в том, что "жених (Имярек) готов ехать к месту".
    Тесть отвечает, отрываясь от закуски, что мы пока едим – не видишь, что ли? - а как будет время, так мы пришлем нашего дружку, и он покажет дорогу вашему жениху.
    Тесть падает лицом в сыр – хорошо хоть тавранчуков не подавали! – и дружка жениха пробирается по стеночке на выход. Миссия выполнена!
    Но у свекра доклад дружки выслушивают с сомнением, и на всякий случай посылают сваху в желтом наряде. Эта смелая баба входит в хоромы тестя и резким голосом приводит собрание в чувство: так мы едем или не едем? Везем нашу палку по вашу скалку?
    Конечно, местные "боярыни" начинают кудахтать, обнимать и целовать сваху: да ты ж наша кошечка, да вези же скорей сюда вашего  хлопчика; вот у нас и краля за занавеской наряжена!
    Невеста, как мы помним, лежит. На ней венец алмазный, летник желтый, шубка черевчата – национальные, так сказать, цвета. Хорошо бы смотрелся и хрустальный гроб…
    Сваха с нею целуется и говорит: "Время, государыня, тебе идти к месту".
    Мать благословляет невесту восстать из непорочной летаргии, вешает ей на шею монисто или панагию, целует в щечки. Невеста по протоколу должна всхлипывать. На всякий случай, - вдруг не всхлипнет, а заржет призывно, - народ за занавеской орет песни.
    Выход невесты "к месту" - тоже не абы как происходит. Чинной процессией в застольную залу следуют: мать, за ней новобрачная, с правой стороны ее предохраняет от обморока главная (женихова) сваха, с левой – собственная. За ними идут "боярыни". Сверху это напоминает крест, влачимый на Голгофу. И даже хуже. Голгофу сыграли с 10-00 утра до 14-00 пополудни, а эта казнь будет длиться пожизненно, и неизвестно каким царствием небесным закончится!...
     "Крестный ход" входит в хоромы. Демонстранты синхронно кланяются на все 4 стороны. Теща и ее "боярыни" падают обратно за стол – на свои места, священник хрипит "Достойно" и благословляет своим крестом одну-одинешеньку невесту; кропит святой водой ее посадочное место.
    Невестин дружка обращается к теще и тестю с запросом на благословение дочери сесть на свадебный трон.
    Родители цедят: "Чего там! Бог благословит! Пусть садится! Да скажи ей, чтоб не ерзала!"
    Зажигаются свечи перед образом Спаса, врубается вообще вся иллюминация. Домовой священник, готовит к обручению две свечи, витые вдвое.
    Наконец шлют дружку к жениху. Он проделывает путь по схеме постельного шествия, и его встречают те же и так же. Но уже в доме родителей жениха, а не в новом доме молодых.
    Вы не запутались меж трех дворов?
    Ну, хорошо.
    Дружка невесты входит к взопревшим гостям свекра, бойко докладывает челобитье от всех тамошних имяреков всем тутошним, что пора-таки "жениху ехать к своему доброму делу".
    К какому делу – не уточняет, -  стесняется, боится употребить неформальные слова.
    Дружка уезжает обратно. Здешние встают, покачиваясь. Тысяцкий с командой поезжан кланяются и говорят казенно:
    - Вы, папаша (имярек) и мамаша (имяречка) изволили сына своего сочетать законным браком, так теперь не выворачивайтесь, благословите его ехать.
    Отец и мать выходят с женихом из-за стола, кланяются с малой иконкой на 4 буквы компаса и говорят сыну своему: "Бог тебя благословит и помилует, Бог подаст тебе законное супружество, счастье и здоровье в личной жизни!".
    Свадьба у нас не рядовая, поэтому отец благословляет сына не алюминиевым крестиком, а животворящим, в штампованное золото которого вправлены натуральные мощи (30 долларов за унцию). Папа надевает "мощный" крест сыну на шею, а мама нанизывает на палец деточке эксклюзивный перстень.
    Вступает хор. Поет что-нибудь божественное, типа "Как родная меня мать провожала".
    Впереди идет дружка. Потом колонной по два – поезжане, начиная с самых молодых. Последним идет новобрачный, под правую руку его поддерживает тысяцкий.
    Садятся на коней. Жениху это удается не сразу – ноги дрожат, стремена вертятся, седло съезжает. Пока молодого втаскивают на лошадь, остальные хлопцы уже в седле. Чтобы отвлечь внимание зевак от возни жениха, им рекомендуется "прыгать на конях по двору". Выезд строится в том же порядке, что и выход, только во главе процессии еще едут дополнительные холопы в золотом платье.
    Кроме конных, в процессии следуют пешие: по человеку у стремени каждого персонажа. За головным, холопским охранением идет свечник с пудовой свечой, потом каравайники, священник с крестом, потом – через интервал в несколько шагов – поезжане: дружка с собственной пехотой, прочие парни по 2 в ряд, за ними - носильщики с покровами и  попонами. Потом идет толпа слуг и обывателей из гостевых кланов, чем больше, тем лучше. Они держатся группами вблизи своих лидеров – "бояр".
    В хвосте процессии тащится лошадка жениха. Тысяцкий не дает ему рухнуть с седла. Тысяцкий и жених окружены золоченым эскортом с "малыми батогами" - разгонять зевак. Вокруг "биченосцев" еще одно кольцо слуг в цветном платье. Замыкают шествие носильщики конских попон. На остановках в доме невесты, в церкви и т.д. ими будут накрывать коней от простуды, чехлить иномарки, чтоб потом до церкви чистыми доехать.
    Колонна втягивается во двор невесты, всадники спешиваются и, не нарушая строя, идут в хоромы. Слуги, разумеется, остаются во дворе. Им и верховым лошадям сюда вынесут торбы с овсом, выпивку и закуску.
    На ступеньках гостей крестом благословляет поп. Встречает только местный дружка, он идет перед тысяцким и женихом, показывает дорогу: "Налево тут канава, - пожалуйте направо!".
    В хоромах пришедшие выстраиваются вдоль стен напротив тестя и его "сидячих бояр".
    Тысяцкий с новобрачным  кланяются на 4 стороны, дружка новобрачного тем временем пробирается к помосту для жениха и невесты и сгоняет оттуда "отрока, которой сидит с невестой" на жениховском месте (!).
    Откуда он там взялся? Раньше о нем ничего не говорилось! Если это болванчик, временно изображающий жениха, так надо было так и писать в "зарядной грамоте"! А вдруг это тень прошлого?
    Ну, как невеста не такая уж деревянная, как нам обещали?
    Короче, наш дружка без базара гонит козленка в шею. Гонит и приговаривает:
    "Аргамак тебе в Орде, а золотые в Угре".
    В этой ключевой фразе очень много шифрованной информации…
    На дворе стоит 1547 год. Не прошло и 70 лет "советской" власти после татарского ига. Мы же помним, как в 1480 году дед нынешнего государя Ивана Васильевича "Грозного" – тоже Иван, тоже Васильевич, но не "Грозный", а "Горбатый" - спугнул на реке Угре кочевья татар, в последний раз пришедшие к нам подкормиться. Река Угра стала нашим национальным Рубиконом, Непрядвой, Вислой, Одером, Калкой…
    Нет, Калка не подходит. Ну, ладно.
    Итак, дружка посылает самозванца на четыре речные буквы, символически изгоняя бесов девичьего прошлого. Одновременно он намекает, что местному пацану больше не придется седлать нашу кобылку. Мы теперь сами на ней будем ездить. Сейчас парня выбьют со двора пешим порядком, и он сможет подкатиться только к ордынской какой-нибудь девке в окраинном бардаке. Нечего ему надеяться и на золотую присыпку. Пока он снова проберется во двор после ритуального выброса, там уже будут рассыпать только крашеное просо!
    Вот какой у нас русский язык! Пять существительных, три предлога, и готово дипломатическое послание!
    Священник благословляет жениха присесть на тепленькое место, все усаживаются, велят зажигать местные свечи.
    Напротив молодых выстраиваются их собственные свечники и каравайники. Домашний поп обручает молодых. Тут жениху в первый раз официально разрешается поцеловать невесту.
    И сразу обе свахи встают, и, не сходя с места, кланяются образам на 4 стороны и говорят тестю и теще: "Дорогие Имяреки, благословите нас чесать головы детям вашим, новобрачному и новобрачной". Папаша и мамаша невесты чинно кивают. Начинается чес под накидками, переплетение кос, установка поверх прически рогатой кики.
    Параллельно идет нарезка сыра и караваев. Бутерброды раскладываются на блюдах по всем столам. На самое красивое блюдо откладывается сыр на горбушках, они прикрываются ширинкой и подносятся расчесанному жениху. Дружка подходит к нему с подносом и двусмысленно мурчит, что вот-де, новобрачная Имярек (ее пока еще чешут под занавеской) челом бьет – принять горбушки с сыром и ширинкой. Жених задумывается на минуту – что за намеки? – потом плюет на это дело…
    Напоминаю, что слово "ширинка" на Руси означало широкое полотенце. Узкое полотенце называли "ручником", оно и сейчас на славянских языках "рушником" зовется. Как потом "ширинка" стала интимной зоной брюк для застежки "молния", - науке не известно. Видимо, подмена понятий пошла именно с этой нашей свадьбы, когда жених Имярек накрыл ширинкой опасный участок штанов. "Чтобы не накрошить" сыром и горбушкой…
    Итак, он берет свою ширинку, "кладет ее у собя", потом раздает аналогичные подстилки тысяцкому и поезжанам по росписи. В росписи написано, кому давать вообще. На самих ширинках пришпилены ярлыки, кому давать именно это полотенце. Видимо ширинки у нас неравноценные.
    Одновременно сидячим гостям разносятся сыры и караваи. Каждому гостю – на особом блюде. Забирают ли гости дары вместе с блюдом? Конечно! Если не отобрать...
     Дальше все идет "по-преждеписанному". Посыльный скачет с дарами к свекру и свекрови, к их сидячим боярам, на дом к отсутствующим родственникам.
    Начинается легкая выпивка в хоромах и сенях, невесту наряжают дополнительным венцом, свахи осыпают народ золотом, серебром, медью и фантиками, тысяцкий поднимает новобрачного под локоть, священник запевает "Все упование мое", дружка благословляется у тестя и тещи вести "детей" к венчанию. Новобрачный, кланяется тестю и теще по обычаю, без посторонней помощи берет невесту за руку, ведет на выход.
    Ходячие поезжане выстраиваются на свои номера, других подсаживают в седло, жених залазит на своего аргамака, невеста падает в сани спиной к облучку и возничьему, две свахи садятся напротив нее и едут.
    "Боярских боярынь" к венчанию не берут. Только в церкви нам не хватало этого курятника!
    Начинается служба. К венчанию прилагается только пара мирских деталей: под ноги молодым стелят соболей, кагор в конце венчания подают в одном сосуде типа пиалы – без ручек, ножек и т.п. Пиалу разбивают, но не с размаху, по-гусарски, а тихо. Ее роняют благопристойно и давят ногой.
    После венчания "поезд" возвращается на тещину станцию.
    Тут уж все домашние выползают во двор и "у коня" встречают молодых. Тесть умудряется доскрипеть до сеней и целуется с новобрачным. Основную пятерку – молодой, молодая под ручку, тысяцкий и обе свахи – теща осыпает остатками золотых. Тесть тащит кубки с красным и норовит выпить с женихом, но дружки принуждают парня давиться горбушками и загнувшимся сыром, а потом уж запивать.
    Начинается серьезный пир.
    Сначала вносят лебедя, ставят перед женихом. Он кладет на спину птицы руку и велит ее резать. С лебедя снимают накладные перья, режут жареного на части, раздают куски, начиная с тестя и тещи. Первого, символического лебедя на всех не хватает, поэтому сразу вносят много разной птицы. В кубки льется "романея" - красное "итальянское" вино...
    Я уже писал, что осмысленное застолье у нас происходит только до третьего тоста. На Руси каждый тост сопровождался новой переменой блюд, поэтому "из-за третьей еды встает новобрачный", за ним тяжко поднимаются тысяцкий и дружка.
    Новобрачный говорить, увы, не может – мурчит что-то вокруг да около. Тогда дружка переводит мурчание, обращаясь к окаменевшему тестю:
    "Новобрачный Имярек бьет вам, папа… - куда бьет?! – а! – челом бьет, чтоб вы пожаловали завтра у него пировать. И вы, мама, приезжайте, и остальные - общим списком"…
    Дружка еще пытается пробормотать имена сидячих, а местами уже и лежачих "бояр", а жених удивленно напяливает шапку.
    Дружка стягивает за углы скатерть новобрачных – прямо с едой, блюдами сыра и калачей, велит тащить еду в спальню. 
    Спальня, как мы помним, находится в новом доме молодых, поэтому живые гости лезут в седла – посмотреть дом и вообще, что удастся.
    Пока поезжане борятся с лошадьми, образуя скульптурные группы в стиле Клодта, тесть отводит молодых в сторонку и начинает занудствовать:
    "Судьбами Божьими дочь моя приняла венец с тобою, дорогой мой зять Имярек. Так ты ж смотри, жалуй ее и люби законным браком, как жили отцы и отцы отцов наших", а не как попало, без грубостей и свинства.
    Жених в ответ "целует тестя в плечо" (чтобы не дышать перегаром), и спешит на двор. Садится на коня, туманно смотрит, как невесту упаковывают в сани.
    Приезжают в дом молодых. Идут прямиком в сенник-спальню. Тут по бокам обнаруживаются свекр и свекровь. Они подскочили-таки сюда, чтоб не совсем в стороне оставаться. Они осыпают молодых своей присыпкой (тещина давно кончилась) и заводят молодых в покои.
    Сюда набивается довольно много зевак. Они не въезжают в интимность момента. Или придуряются.
    Молодых сажают рядышком на край постели. Подходит тысяцкий. Он решил-таки закрепить церковное венчание светским актом. Тысяцкий протягивает волосатые лапы к невесте, снимает с нее фату. Это все, что у него осталось от древнего "права первой ночи".
    Тысяцкий облизывается и говорит ерунду не по своему ведомству: "Дай вам Господи здорово почивать…"…
    Голос тысяцкого срывается, и его уводят. На стол у постели ставят караваи и свечи, на блюда под икону складывают кику и колпак. 
    Не буду настаивать, что колпак на блюде символизирует голову Иоанна Крестителя, отрубленную за выкрутасы Саломеи. Но лежит он так же печально.
    Еще бы ему не печалиться, когда кроме тысяцкого, убывшего к девкам, никто не уходит!
    Поп поет вечерню, новобрачную уводят раздевать за занавеской в душевой кабинке, жених плюет на условности и начинает раздеваться прилюдно.
    Тогда некоторые понимают, что пора выйти вон. Они выходят из спальни, догоняют тысяцкого и легко уговаривают его не рисковать по бабам, а лучше пойти допивать в дом свекра. Там, идет молва, стол с утра не тронут!
    В сеннике с новобрачными остаются всего-то 2 дружки, 2 свахи, 2 постельничьих. Им весь день подливали в меру, так они еще ходят, не смотря на древность лет!
    - Э! А вот еще стайка "боярынь и людей боярских" притаилась в уголке!  Идите сюда. Снимайте с молодых платье. А то жених совсем запутался в ремнях и застежках.
    - Вы, боярыня, отвалите от жениха! Идите за ширму невесту раздевать.
    - А вы, молодой человек, наоборот, - оставьте ширму в покое, там и без вас дырок понаверчено!
    Новобрачный наконец скидывает "зипунок", кладет его на столик, сверху бросает "шубу нагольную" - чтобы потом одеться.
    Тут из-за ширмы выходит "раздетая" новобрачная.
    Закройте рот! Вот во что она раздета. На ней телогрейка (в новом доме еще не работает отопление) "горлатная шапка" - шитая или вязаная ушанка "под горло", на ногах у нее пока еще сапоги красного козла с жемчужной россыпью.
    Начинается выдворение раздевальщиков. После препираний и увещеваний наглые "боярыни" вытесняются за дверь и высвобождают из-под кик свои чуткие рысьи уши.
    Наконец свалили гости,
    На кровать слоновой кости
    Положили молодых
    И оставили одних,…
    Не считая пары "евнухов" для разувания.
    Голливуд учит нас, что медленный съем сапог с женщины – есть апофеоз эротических приготовлений. Но нам Голливуд не указ, поэтому кто-то таинственный, не помеченный даже анонимным "имяреком", пыхтит в нашей спальне, снимая с девы сапоги.
    И не успевает Бытописатель чиркнуть гусиным пером, чтоб разувальщик выметался вон, как терпение жениха лопается, он валит невесту на подушки и "промышляет"…
    Нас очень интересуют технологии древнерусской постельной "промышленности". Можно сказать, ради этого интереса мы терпели всю венчально-встречальную тягомотину. И вот, пожалуйста! Темно. Лампадка ничего нормально не высвечивает. Даже скрипом кровати не удовлетворишь воображение. Потому что у нас никакая не кровать слоновой кости, а дурацкие 27 снопов. А от их шуршания какая эротика? Нам такую эротику мыши каждую ночь в соломе устраивают!
    Тысяцкий, поезжане, свахи, дружки и полураздетые "боярыни" отлипают от бесчувственной стенки и спускаются вниз. Тащатся по лунной грязи за угол, входят в хоромы свекра. Некоторые возвращаются к разгромленному застолью тестя, но домой не идет никто.
    Повод для появления за столом они придумывают смехотворный. Дескать, мы пришли доложить, что лично "Бог сподобил ваших детей Имяреков  повенчаться"…
    - Мы это и без вас слыхали! – ворчат "отцы".
    - Так слухайте дальше! Теперь они нормально добрались до спальни и "легли почивать здорово".
    Пришельцы тянутся к выпивке, тесть (свекр) спрашивает, так ли уж "здорово" почивают молодые, но вино уже льется кровавой струйкой, капает на белоснежную простынь,… пардон – скатерть,  и первый крик нового застолья заглушает отцовское беспокойство…
    Тем временем, в кадре опять появляется дверь спальни. Пара постельничьих дремлет, прислонясь к дверному косяку, перегородив сапогами коридор.
    Тут приходит "новобрачному время". Как-то неопределенно "полежав",  и что-то непонятное "проведав", он кличет постельничьего (один еще в силах подняться) и велит ему позвать ближнюю какую-нибудь боярыню. А сам идет в кабинку, обдается водой, надевает "чехол" (рубашку) и «нагольную шубу» (теплый домашний халат).
    Прибегает пара "боярынь". Они тащат молодую за ширму, отмывают от первого греха, замачивают в тазиках ночные рубашки. Новобрачную одевают в новую рубашку и халат.
    Приводят дружку.
    Жених… - извините, - муж, сидит на постели; новобрачная жена стыдливо прячется на пуховичке за занавеской.
    Дружка видит по физиономии жениха, что все в порядке. "Боярыни" нашептывают ему что-то нотариальное. Дружка пытается идти с благой вестью сам, но силы оставляют его, и он посылает к тестю и свекру свежих хлопцев.
    От обоих столов присылаются молодым "студень крошеный птичий со сливами и лимонами, огурцы". Обессилевшего новобрачного кормит  холодцом тысяцкий. Молодице за занавеской свекры с боярынями суют в рот огурец.
    В это время дружка уже у тестя с тещей тараторит стандартную формулу:
    "Велел вам сказать новобрачный имярек, что Божьим милосердием, вашим родительским жалованьем и бережением мы (имеется в виду молодая пара), дал Бог, здоровы".
    Тесть целуется с дружкой, дарит ему чарочку или ковшик, а теща – ширинку.
    Примерно в это время в обоих дворах пир достигает кульминации. То есть, вы понимаете – идет так называемая "брачная ночь", сияет месяц, звезды блещут, но молодым спать не дают. Ни в прямом, ни в голливудском смысле слова.
    Два попа спорят с уцелевшим постельничьим, что видит Бог, читали в сеннике молитву перед обручением. Постельничий божится, что не слыхал.
    Тогда попы настаивают, чтобы наутро постельничий прочистил уши, когда по выходу невесты из мыльни зазвучат заутреня, молебен и "часы".
    Наконец полуночный базар заканчивается, свекры, сваха и дружка убираются с этажа, жених и невеста остаются одни. Жених выглядывает за дверь – постельничьих след простыл. Молодые предаются бесконтрольной страсти вне канонов, вне поповских инструкций, вне пределов добра и зла. "Что хотят, то и делают", - разрешает святой отец Сильвестр.
    Но домашние шутники не унимаются и теперь. Они пока не знают устройства "партизанской стукалочки" и шутят грубо, по-гусарски.
    Под окно спальни тихонько подводят некастрированных коней – племенных жеребцов. Крепко привязывают. Потом выводят из конюшни несколько гулящих кобыл. Привязывают неподалеку. Жеребцы видят кобыльи зады, горячатся, прыгают, рвут привязь, раскачивают терем, ржут, как сумасшедшие. Жених падает с невесты. Несколько соломинок в постельных снопах ломаются вхолостую.
    Под конское и молодецкое ржание поезжане разъезжаются по домам с твердым намерением собраться снова.
    Оставшиеся бросают жребий или просто "советуются", кому в какую очередь дежурить. Две приснопамятные свечи горят всю ночь. В них, естественно, уже не пуд с четвертью и не пуд без четверти.
    Перед рассветом готовится большая мойка молодых.
    Утром дружки и свахи появляются на своих постах. В доме тещи пакуются к отсылке в дом молодых "мыленные дары": 2 новых таза, простыни, медный котел с крышкой.
    Дружки ждут сигнала, что "новобрачный двинулся" - не рассудком от превратностей брачной ночи, а спросонья.
    При первом шевелении жениха – за молодыми кто-то наблюдает! – постельничий будит прикорнувшего дружку.  Тут же в "мыльню" посылаются специальные мойщики. Мыльня стоит во дворе. Обычно это банька русская.
    Дружка заходит к молодым. Жених встает, вставляет ноги в башмаки, набрасывает халат и идет мыться, "прикрываясь рукавом". Чего он прикрывает, нам не пишут.
    Новобрачная тихой мышью лежит под одеялом.
    Входят "боярские боярыни" со свахой, начинают поднимать "княгиню".
    Включается громкая духовая музыка: "говорит зурна и трубки".
    На молодую надевают летнее белое пальто, "обычную" золотую шубку, шапку-ушанку. Молодая спускается в хоромы, не помывшись. Там без нее не могут похмелиться. Кладут молодицу на постельку за занавеской.
    К тестю скачет посыльный с известием, что молодые живы. Новобрачная "двинулась", а муж ее даже моется самостоятельно.
    Из дома тестя тамошние дружка и сваха отъезжают с упомянутыми выше "мыленными дарами". Их волокут в санях и в золоте, правда, несколько помятом.
    Вокруг мыльни собирается похмельная толпа, идет разбор вещей. Самым устойчивым людям дают держать в развернутом виде:
    - сорочку,
    - порты (подштаники),
    - пояс с кошельком (в кошельке золотые),
    - нижний пояс,
    - ногавицы (верхние штаны),
    - ичётыги (кожаные сапожки с мягкой подошвой – типа носков),
    - башмаки,
    - зипун,
    - шубу нагольную,
    - шапку овечью.
    В первую очередь к двери мыльни подают чехол (сорочку) и башмаки. Теперь молодой может смело выходить на публику – у чехла подол ниже колен.
    У мыльни уже собрались вчерашние поезжане, извлечен от девок из подклети тысяцкий. Здесь уже сервированы поставцы с питьем. "Хто изволит - пьют, и людям подают", то есть, гуляют все!
    Товарищи, что мыли новобрачного, получают за работу по ширинке.
    Играют гусли и дудки, молодой идет обратно в сенник и ложится досыпать, не замечая, что молодую жену переложили в зал за занавеску.
    Ее в баню не ведут, моют на месте. Наряжают в кику и парадное платье, ведут опять в сенник, где дрыхнет молодой муж.
    Ух ты! А его здесь нет! Уж не налево ли поворотил, идя из бани?
    Нет, слава Богу! Его одевают в другой комнате сплошь в золото. Золотой мальчик у нас получается! El Dorado!
    Приводят его в спальню, сажают на кровать рядом с женой, накрытой накидкой.
    Вваливаются давешние поезжане, тысяцкий, входит свекр с боярами, целует сына и поздравляет с успешной женитьбой. Осторожно "вскрывает" невестку, поздравляет с замужеством. Целовать не решается.
    Звучит хоровое поздравление, молодым навешивают золотые кресты, панагии, показывают дарственные грамоты на села с холопами, недвижимость и колесные агрегаты.
    Приносят кашу с курятиной. "Князь молодой кушает", остальные смотрят.
    Мужики забирают молодого и уводят с собой. Теперь при нем можно рассказывать взрослые анекдоты.
    Новобрачную бабы освобождают от накидок и ведут в хоромы к свекрови разузнать, что да как.
    В мужской и женской компаниях идет беседа, молодых непрерывно одаривают золотом и серебром, все целуются и братаются…
    Обращаю ваше внимание: ПОДАРКИ ДАРЯТСЯ НАУТРО, когда имеются вещественные доказательства свадебного успеха! Таким образом, гарантом непорочности брака выступают организаторы свадьбы. Они потратились на пир, а получат ли компенсацию затрат в виде даров, еще неизвестно.
    По прошествии некоторого времени обе группы сходятся в общем зале. Здесь на столе лежат овощи без посуды, без хлеба.
    Гости раздеваются, садятся по своим вчерашним местам. Выносят взвары. Компот действительно хорош с похмелья, особенно – ледниковый.
    Входит дружка от тестя, приносит подарок свекру – сорочку и штаны. Говорит, что это – от новобрачной Имярек.
    Новобрачная делает вид, что в курсе: привстает, кланяется. Гости тоже стоят.
    Аналогично объявляются дары: для свекрови - камка, боярыням - по тафте.
    Доедают овощи. Приносят ответные дары. Родному сыночку – иконы в окладах с позолотой, шубы, лошадей в дорогих нарядах, дарственные на села и вотчины с людьми. Снохе дарят швейные принадлежности, бисер всякий, платья, посуду. Тысяцкий и бояре дарят молодым "что изволят".
     Далее делается перерыв для отдыха – многим ночью не спалось. Потом велят готовить лошадей, наряжаются в золото и едут на двор к тестю в привычном порядке.
    Здесь тоже музыка, встречи, лобызанья, нелегкий путь к столу, обмен ширинками и т.п.
    Эта встреча тоже – на уровне "поезда", свекр со свекровью не приезжают. Их свидание произойдет не сразу – очень трудно определить, кто к кому первый должен ехать. Это вопрос чести и происхождения, его с бухты-барахты решать нельзя.
    Поедаются голые овощи, готовится серьезный, "полный" стол. Его имя - "завтрак". Для полного восприятия еды всем мужикам разрешается переодеться просторнее. "Боярыни" остаются по-прежнему - в летниках белых, шубках черевчатых со спущенными рукавами.
    Начинается вынос главных блюд, новобрачный спохватывается, встает, чествует тестя и тещу, приглашает к себе пировать и быстренько смывается, напялив золотое платье.
    Дома – короткий отдых, установка большого стола, облачение новобрачной в полный наряд, приглашение тестя и тещи.
    Тесть приезжает в золоте, с ним его "сидячие бояре" тоже в золоте, по двое в ряд, за ними толпа "людей, около коней пешком". Тещу и "боярынь" приволакивают в санях (по одной, чтобы коней не уморить). Все они, конечно, тоже в золоте с ног до головы.
     По дороге выясняется, что в доме молодых не убрано после ночного побоища. Жеребцы и кобылы сорвались-таки с привязи, ворвались в залу и "промышляли" по-своему, с битьем лавок и скамеек. Пир переносится в дом свекра…
    Может и правда про коней, а может, это трюк такой, чтобы заманить тестя к свекру вне разрядов и чинов.
    Делать нечего, едет!
    Чтобы сгладить напряженность, применяют необычную рассадку гостей. На главном месте сажают тещу. Что ж, поделом!
    За ней – новобрачную со свахами, приезжих боярынь, потом тутошних, и "ниже всех" - свекра и свекровь. А что? Мы не гордые! Дипломатия соблюдена.
    Мужикам такие тонкости ни к чему. Тесть и свекр садятся рядом, новобрачный пристраивается третьим, поезжане приезжие размещаются чуть выше местных.
    Тысяцкий по-простецки плюхается среди электората в "кривом столе".
    Начинаются тосты, здравицы, новобрачный всех благодарит. Стол тем временем заполняется тяжелыми блюдами, от сортов выпивки рябит в глазах. И пока еще остатки коллективного сознания превышают мыслительный порог, дружка жениха "озвучивает" приглашение от тестя к свекру быть завтра с ответным визитом.
    Едят уже очень плотно, прерываясь только для объявления очередных даров. Вот кому-то от кого-то выносят "кубок двойчатый" с крышкой, бархат, камку...
    Свекр впервые официально обращается к тестю, поднимаясь с полным кубком меда: "Дай, Господи, нам здорово быть с детьми своими, - называет сына и сноху по имени и повторяется, - детками своими много лет!". Это надо понимать как косвенное пожелание свату долгих лет жизни.
    Встает жениховский дружка и объясняет, что "двойчатый" кубок, оказывается, вынесли от молодого тестю. К кубку прилагаются бархат, золоченый в цвет кубка и сорок соболей. Теще выносят братину или стопку золоченые, отрез камки, другие сорок соболей.
    После пира гостей провожают до коней и саней, уже без чинов, по-свойски. Гости возвращаются доедать блюда утреннего тещиного застолья. Местные в облегчении "прохлаждаются" у свекра.
    Именно в эти часы второго дня отмечается наибольший комфорт застолья. Неспешно льется вино, гуси-лебеди гибнут с хрустом, политика забыта напрочь. Дружки и свахи подозрительно тусуются в две пары, загорается закат, тонкий серп молодой луны вылазит из-за конюшни.
    Удачное время для свадьбы мы подгадали! В лучших пивных традициях!
    Смеркается. Новобрачные тянутся на снопы. Их провожают уже без любопытства и разъезжаются каждый к себе.
    Бьет полночь, и кажется, что-то случается со временем. Утром третьего дня снова готовится мыльня, дружка приезжает от тестя с мыльными дарами, но "полегче" вчерашних: "сорочка, порты, пояс, полотенце, - и что найдется иное".
    Опять молодой выходит из мыльни к толпе поезжан, с трудом опознает посиневшего тысяцкого на руках охраны, идет к родителям, бьет челом, с отвращением глядит на овощи без хлеба.
    Посреди завтрака входит невестин дружка, напоминает, что обещали же к нам в гости, так что ж вы тут наедаетесь?!
    Его успокаивают, угощают, отпускают. Обещают скоро быть.
    Продолжают завтракать, переменив платье.
    Наконец трогаются. Отец едет справа от сына, тысяцкий пристегнут слева. Свекровь с новобрачной в санях, свахи с боярынями - вереницей следом.
    Приезжают, встречаются, здороваются, садятся за вина и овощи. Потом дамы уходят на свою половину, а мужики достают брачные документы, разбираются в спорных вопросах – кому чего недодарено – подписывают итоговый протокол или оставляют недоразумения до трезвых дней.
    После стола тесть благословляет зятя иконкой и наделяет новыми дарами: кубками, бархатом, камкой, соболями, лошадями в нарядах, доспехами. Желает здоровья.
    Опрокидываются чаши: свата со сватом, свата с тысяцким. После стола перед отъездом люди свекра снова надевают нарядное платье, идут в хоромы к боярыням, там тесть благословляет дочь свою иконой и дарит ей платье, посуду, перстни, вотчины, рабов. Потом теща зятю дарит платье и посуду, а дочери - принадлежности для шитья и готовые платья.
    И уж тут разъезжаются окончательно. В остальные дни собираются выпить и закусить не по обычаю, а "по произволу".  

    Свадьба среднего класса

    Но не всем такое везенье, чтоб можно было свадебную массовку в золоте разводить.
    Отец Сильвестр со своим произведением подгадал как раз к совершеннолетию нового царя - молодого Ивана Васильевича. Так что писал с прицелом на царский бюджет. Прицел оказался верным.
    Однако, книга целилась как бы не только в царя, а наоборот, - как бы в нас! Так что ж нам делать? Где деньги взять, если жениться охота?
    Ну, честные способы отъема денег у сирот и вдов описаны во множестве других книг, а в этой мы с отцом Сильвестром просто притормаживаем немного и проводим "облегчение" свадебных расходов, по-нашему - секвестр.
    Вот упрощенный вариант свадебного чина, "экспресс-чин без икр и капучин", так сказать.
    Сначала сговор. Жених идет со своими родственниками в дом будущего тестя чуть ли не пешком. С порога бросает на стол проекты зарядных грамот, спрашивает прямо, сколько, папаша, приданного отстегнешь?
    Папаша отвечает тоже прямо: примерно хрен с половиной редьки, "сынок", - можешь их по-цареградски растереть!
    Претендент на руку бесприданницы сводит глаза двустволкой, объясняет "папаше" мысль Коперника, что земля круглая, можно встретиться прямо этой ночью за ближайшим углом. Папаша приходит в понимание, и торг начинается по-серьезному.
    Итоговая сумма никого не устраивает, но снимает самые древние рефлексы. Ударяют по рукам, но в зарядную пишут липу - "для людей приданого побольше - и договор, чтоб его не взять".
    Секретные статьи протокола прячут ближе к сердцу, наружу выставляют голый понт утроенного размера - "чтобы было свойственным почестнее".
    Тут уж посматривают в "полный чин" (см. выше) и выполняют из него только то, за что деньги платить не нужно: обнимаются, врут о заслугах сторон, тесть зятя благословляет дешевеньким образком без оклада - "гладким", дарит атласец или лук (без стрел).
    Сразу идут к теще. Теща бесплатно спрашивает зятя о здоровье, нагло буравя ему штаны ниже пояса, лезет целоваться. Невеста, глядя на мать, вешается на шею свекру. Жених кое-как отлепляет тещу и целует невесту в рот. Прихватив простенькие ширинки, сваты скатываются с лестницы и удаляются вон со двора.
    В день свадьбы жених без особых приглашений благословляется у отца и матери сразу после скромного завтрака для нескольких поезжан. Парни садятся на соседских коней, прихваченных на время, и скачут без волокиты. Дружка опережает остальных на пол-лошади и объявляет о приезде жениха громким криком с порога. Пока тесть с тещей бегут в сени подхватить жениха, дружка успевает спросить, где койку молодым поставили? Койка находится в соседней комнате, временно освобожденной от зимовки козы и ее козла. Дружка осматривает "сенник", замыкает, чтобы козы не вернулись на привычное место. Печати у него нет, так он просто приставляет к двери "постельничего" - надежного парня с судимостью за изнасилование.
    В "хоромах" тестя в это время быстро сдвигают сосновые скамейки, накрывают их лоскутными одеялами, изображая боярские лавки. Помосты городить некогда, невестины свойственники садятся за стол, никаких свадебных генералов не зовут.
    На столе - сущие пустяки, доступные при средней зарплате: "скатерть и судки, калачик, перепечка на блюде, караваи, сыр, осыпало, убрус, покров". У тестя уже готов свечник (без пуда и без четверти, а так, - с обычными стеариновыми из хозмага) и каравайник - один на два вполне подъемных каравая.
    С приходом жениха народ резво строится в мобильную группу. По сравнению с прошлой царской свадьбой эта команда своими ухватками и выучкой напоминает спецназ ВДВ, идущий по кавказскому ущелью.
    Впереди крадется боевое охранение - свечник и пара каравайников - женихов и невестин. Следом идет полувзвод поезжан, прикрывающих жениха и невесту, которую жених уже успел поцеловать взасос прямо при родителях и обручающем попе. Теща посыпает молодых ерундовой присыпкой, на которую даже вороны не клюют. Поэтому "осыпала" хватает и на возврат из церкви.
    Очень быстро молодые и старые оказываются за тещиным столом и озабоченно наблюдают за выносом еды. Сидят без чинов и расписания, поэтому блюда подаются всем одинаковые - в основном домашние да с базара.
    На третьем тосте жених, конечно, может встать и пригласить тещу с тестем "к себе". Но все понимают, что это он понты забивает. "К нему" в хлев теще идти незачем. По крайней мере - этой ночью.
     Поэтому новобрачный встает не для политесу, а чисто рефлекторно. Он подталкивает невесту к "сеннику", в котором и правда сеном пахнет. Тесть обгоняет пару, успевает "выдать дочь" жениху, как бы разрешить ему войти в спальню. При этом он впервые называет новобрачного по имени: "Судьбами Божьими дочь моя приняла венец с тобою, Имярек, и ты люби ее законным браком, как жили отцы и деды наши". Если под дедовской жизнью подразумевается ночевка со скотиной, то род невесты несомненно восходит к праотцам Исааку, Аврааму и Иакову, к Вифлеемским яслям Христа.
    Жених целует тестя в плечо, отодвигает в сторону и входит в "подклеть". Теща продолжает рассыпать дурацкую посыпку. "Свекрови туто нет".
    В спальне молодые садятся на кровать, выдерживают минуту молчания. Тесть "вскрывает" дочь собственноручно и уходит выпивать. Вносят лапшу и кашу. Пока молодые едят, священник тараторит молниеносную молитву, и кто-то из горничных "боярынь" уже стягивает с невесты детали одежды.
    Все убывают к столу, и только набирают нормальный жевательный темп, как в проеме двери появляется застегивающийся жених и что-то шепчет на ухо подскочившему дружке. Оба ржут племенными жеребцами, и дружка сквозь смех объявляет едокам, что все прошло "здорово". "Оч-чень здорово!". Теща спешит в спальню покормить "детей". Причем весь корм помещается у нее в двух  руках.
    Утром – мыльня, скромные "мыленные дары" (штаны – 1 шт., сорочка – 1 шт., мыло иметь с собой).
    Из мыльни новобрачный прыгает обратно в подклеть, но тут к нему съезжаются тысяцкий и поезжане. Они требуют похмелиться и нарушают планы молодого.
    Едят овощи, обмениваются полотенцами, вместо деревень с холопами дарят молодым томик "Мертвых душ".
    Стол накрывается средненький, о его содержимом наш Главный Повар ничего не пишет. Отмечено только, что гости сидят без чинов. Жених подмигивает друзьям-спецназовцам, и они удаляются в подклеть. Достают заначки и "поезжане прохлаждаются". Сюда же затаскивают "потешников" - поселковую рок-группу. В тесной, прокуренной подклети звучит успокоительная музыка. В это время новобрачная сидит у своей матери, жалуется на горькую женскую долю.
    Стол в "хоромах" пустеет, тысяцкий теряет к нему интерес и уезжает. Поезжане с музыкантами выкатываются добрать и продолжить на природе, новобрачный вытаскивает новобрачную от матери и приучает к дневному сну.
    Третий день свадьбы выдерживают чисто внешне. Мыльня происходит с теми же штанами, сорочкой (их дарят повторно) и тем же куском мыла.
    Стол накрывают декоративно – овощами. Здесь можно сделать акцент на тыквах и пластиковых муляжах. Смысл "третьего дня" - "разделка" - осмотр приданного, сверка зарядных грамот, итоговый протокол.
    Если не происходит скандала, идут к теще, выпивают, садятся за посильный стол.
    Поднимаются заздравные чаши и молодых наделяют, "чем кто похочет" и "чем кто изволит".
    С тещиными гостями покончено, их и след простыл.
    Новобрачный едет в дом к отцу и матери. Там уже сидит теплая компания. Молодой кланяется отцу, молодая – свекрови. До обеда гости группами ходят по комнатам хозяев, дарят друг другу ширинки и расчески. При этом попытки повторять ритуал "большого чина" выглядят наивно и трогательно.
     В самом конце стола звучит еще один круг поздравлений, и молодым наконец дарят что-то существенное – перстни и кресты.
    Допускается вариант – и это соответствует традиции, что молодым выделяется спальня в доме свекра, если жилплощадь позволяет. Тогда они остаются жить здесь.

    Разные свадебные мелочи

    Среднестатистическую свадьбу освещают все-таки не пудовыми свечами. Жениху и невесте для обручения и стояния в церкви делают особые свечи. Свеча новобрачного весит 5 фунтов (2 кг.), в длину имеет три четверти аршина (50 см.). У новобрачной свеча весит 4 фунта (1,6 кг.), в длину достигает семи вершков (30 см).
    Караваи для новобрачных пекут пропорционально их росту. Носилки под караваи делают "средние, ни великие, ни малые". Каравай не должен смотреться сиротливо или угрожающе.
    Обручальные перстни допустимы нескольких типов. Это могут быть простые (сплошные) кольца, кольца со "сцепными ручками" - крючками на тыльной стороне, их легко снимать с распухших пальцев; "складные колечки" - сложенные из нескольких проволочек. Одобрены церковью также перстни с печатками, так что наши новые "бояре" могут быть спокойны, - их пристрастие соответствует традиции. Только следите, дорогие, за содержанием рельефа, - не допускайте бесовщины, консультируйтесь у "духовника"!
    Кольца могут быть золотыми или серебряными – не столь это важно.
    Но ПЕРСТНИ с КАМНЯМИ на СВАДЬБЕ ЗАПРЕЩАЮТСЯ КАТЕГОРИЧЕСКИ! – и понятно, почему. Каждый камень несет в себе некую энергию, которая влияет на человека специфическим образом. Православная церковь физикой этих влияний не занимается, научных выводов и рекомендаций по ним не имеет, так и не рискует соприкасаться с непознанной стороной бытия. От греха подальше!