Однажды мы совещались с коллегами в Институте Автоматики Сибирского Отделения АН СССР. Главный Академик отсутствовал. Его зам скомкал совещание и повел нас по лабораториям. В одной из них мы обнаружили Академика в джинсах, белом халате и с паяльником. Он делал вид, что сочленяет что-то в недрах самодельного процессора.
    Нам объявили смысл академического понта:
    "Только так, еженедельно погружаясь на дно своей вотчины, поочередно участвуя в приготовлении самой простой пищи, разгружая на складе ящики с новой техникой, программируя что-то несусветное в вычислительном центре, настоящий Хозяин может контролировать доброкачественность, благословенность процесса в целом!".
    Мы стали бывать в НИИ регулярно, но больше Академика с паяльником не видели. Он лишь иногда попадался на ревизии сауны, которую наивные финны поставили институту вместе со сборным зданием вычислительного центра.
    Тем не менее, правило повседневного погружения Хозяина на дно действительно и актуально. Ведь речь идет не о дурацкой программе освоения казенного космоса, за которую ни больше, ни меньше не получишь, как ни паяй. Речь идет, наоборот, - о собственном домашнем хозяйстве, где украденные и сожженные неловкой рукой микросхемы прямо влияют на истощение денежного сундука.
    Поэтому, государь Академик, будьте любезны ежедневно "пересмотрети в погребах и ледниках, в житницах и суслопарнях, в клетях и амбарах, в конюшнях и в бухгалтерии ключника", что там есть. Кто из обслуги чем заведует, по вашему ли указу все устроено? Не дурацким ли был сам указ?
    Допросите ответственных лиц: пусть они наизусть продекламируют свои права и обязанности. Просмотрите их годовые, квартальные и текущие планы: все ли пересчитано, верно ли записано? Правомерно ли списана бочка бензина на мышей и крыс? Помните: мыши железа не едят!
    Устраивайте слугам учебные тревоги. Поднимайте дворовых криком "пожар!", наблюдайте, как они спросонья бегут к табельному ведру, багру, лому. Как долбят асфальт в поисках пожарного гидранта. Как тушат собственной верхней одеждой и почечной струей учебную кучу мусора.
    Тихонько включайте охранную сигнализацию. Следите за действиями охраны. Одетой ли она выбегает из караулки? Куда вставляет магазин – в автомат или в дамскую туфельку? И только после проявления явных свойств – расторопности, вороватости, самоотверженности и дебилизма – жалуйте своих бойцов кнутом и пряником.
    Моделируйте нештатные ситуации, придумывайте немыслимые стихийные бедствия. У нас в донских станицах до самых перестроечных времен неплохо срабатывал уличный крик: "Станичники! Войско в походе! Казаки Дон делять!". Многие инстинктивно выскакивали на улицу.
    Мы с пацанами устраивали учения жильцам нижних этажей родного поселка. Устройство для инъекции адреналина называлось "стукалочка". Стукалочка состоит из четырех частей: длинной нитки, гайки, канцелярской кнопки и добровольца-смертника. Конец нитки продевается в дырку кнопки и завязывается узлом. Гайка привязывается в полуметре от кнопки. Готово!
    В безлунную ночь кнопка втыкается в верхнюю перекладину оконной рамы "немецкого штаба". Гайка зависает в центре стекла. Нитка протягивается в укрытие. Самоотверженный партизан дергает ее в такт сердцебиению. Гайка стучит: "Тук-тук-тук! Вы спите, фашисты? Пора вставать!".
    Сонный бюргер (после вечерней смены и заупокойной рюмки) высовывается в окно: "Was ist das? Nicht schissen!”. В ответ – тишина. Только ветер гудит в проводах, тихо звезды мерцают. Семья полицая засыпает настороженно. И опять: "Тук-тук-тук…"…
    На третий-пятый тук у "немца" вырабатывается неплохая реакция, короткий старт. Партизан молодой еле успевает спастись бегством на островке посреди необъятной лужи.
    После такой тренировки субъект восстанавливает природные рефлексы, годится для продолжения службы в SS (не путать с нашим СС – Страшным Судом).