Главная Ошибка

                
                
                
то-то из претендентов в Императоры толково заметил, что захватить власть важно, а удержать ее - архиважно. По-нашему это звучит так: трудно построить Империю, но еще труднее - не дать ей развалиться.
А для этого нужно неусыпно работать вокруг главного вопроса:
          "НУ, А ДАЛЬШЕ-ТО ЧТО?".
          И работать нужно сразу с двух сторон.
          Первое - задавать этот вопрос себе и своим подручным.
          Второе, - а это как раз и упускают из виду юные Императоры, - не позволять любознательным подданным задавать этот вопрос тебе.
          Но человек так устроен, что задавать вопросы - это его любимое дело. Это - гораздо проще, чем просто работать, пахать, сеять, косить и молотить, а лишь потом печь пироги. Задать вопрос - лишь чуть-чуть пошевелить воздух, а результат можно получить нешуточный.
          - Что делать?
          - А вон под тем деревом, мужик, копай на три аршина и найдешь серебряну гривну, и сразу - в лавку за пирогами! И водки прихвати.
          Так что, отучать людей от любопытства, да еще на Руси - дело бесполезное.
          Ну, значит, нужно смириться с осквернением нашего благородного вопроса подлыми, капустными устами. И отвечать - соответственно эпохе.
          Поначалу годился ответ "Подрастешь - узнаешь!", потом пришлось покрикивать "Не ваше собачье дело!". Ну, а дальше-то что? Нельзя же бесконечно отбиваться и отгавкиваться от ходоков и челобитчиков. Ну, запретили под страхом порки и смерти соваться лично к государю с жалобными грамотами, но вопросы-то остались, ушли в самиздат.
          Поэтому умные люди всех времён следили, чтобы главный вопрос у народа не оставался безответным. Писец и Историк старались вовсю. Долго принимались объяснения о грядущем царстве божьем. Многие верили. Хорошо складывалось:
          греши - кайся,
          трудись - терпи,
          надрывайся - болей,
          унижайся - подыхай.
          Ну, а дальше-то что?
          А дальше - царство небесное!
          Сплошные удовольствия - без греха, труда и унижений. Расслабленная игра на арфе по самоучителю, ленивое перепархивание с облака на облако, небесный нектар о сорока градусах, периодические инспекции грешной Земли - оторваться с некрещеными утопленницами в майскую ночь.
          Потом в этой благодати усомнились - прямых свидетелей счастливого небытия не нашлось, а теоретикам как-то опасно стало верить. Количество скептиков на сотню лопухов перевалило критическую отметку. Возник неприятный исторический промежуток - Главный Вопрос стал частенько зависать в воздухе или срезаться нигилистическими репликами:
          "Современная наука, милостивые государи, не дает объективных оснований предполагать наличие астральной субстанции", - или проще:
          "Бога нет, истинный крест!",
          "Библия ваша - бре-ехня!".
          Пришлось теологическую известь в имперской кладке подкрепить цементом земного, мирового господства. Кстати и земля наша разрасталась. Удачно присоединялись к матушке Москве ханства и улусы, призывным криком кричали из-за Дарданелл насилуемые болгарки и гречанки, а русские мужики как раз осваивали чукотские и сахалинские края. Руки наши просторно вытягивались от Москвы до самых до окраин, с южных гор до северных морей, и обратно - до границы с Турцией или Пакистаном. И все дороги вели в Рим, - наш, Третий, московский...
          Но вот, ровно через тысячу лет после пришествия Рюрика случились на Руси две новые утраты:
          1. Народ потерял ярмо крепостного рабства.
          2. Имперской идее собирания земель был нанесен тяжкий удар, - Россия отдала туземцам Аляску, наш плацдарм на берегу Нового Света. Отдала задарма.
          Народ растерялся без конвоя. Разбегаться было страшно, ходить строем - глупо. Хозяева заскучали без рабов. И все вместе поняли: нет пути к новому свету, к царству божьему на земле и на небе, нет дорог в Третий Рим, нет воли рабам бедным и рабам богатым.
          И тогда из сумрачных канцелярий середины 19 века выползла и распространилась по Руси смертельная болезнь, поразившая нашу родную Империю. Эта болезнь - вялый, дурацкий набор ответов на великий вопрос "Ну, а дальше-то что?".
          - А ничего.
          - А как-нибудь.
          - Лишь бы нам было одинаково хорошо, а вам - одинаково плохо.
          - Лишь бы вы нас не беспокоили.
          - Лишь бы не было войны!
          Еще кинулись новые люди всех конфессий сочинять новые религии и новые ответы на Главный Вопрос, но было уже поздно. Никто ничего путного написать не мог. И продлилась агония великого государства на полтора века - на полтора вздоха в тысячелетней одышке.
          Так в чем же причина? Сдается мне, - в резком несоответствии русского характера, русских темпов, русской национальной этики, русских традиций и опыта - тому беспределу, который завертелся за пределами нашей страны.
          "Изменился характер производственных отношений и производительных сил", - закаркали марксы, бакунины, кропоткины. Буйным цветом зацвела Первая научно-техническая революция. Аэропланы, дирижабли, радио, титаники в четверть версты длиной, морзе и эдисоны, эйнштейны и люмьеры зарябили со скоростью 16 кадров в секунду, - русские успевали только щуриться и широко раскрывать рот: "Это наш Попов радио изобрел, а не ваш Маркони!".
          Блаженная русская дурь, припудренная имитацией собственной научной деятельности, отдельные успехи во сне - типа таблицы Менделеева, - все это не давало вам, господа самодержцы наши, повода для беспокойства.
          Но за что-то же вас стали убивать?!
          Чего ж вы не выпытали причин нелюбви у этих кибальчишей, прежде чем их повесить?
          Нет, не потянули системного анализа при царском дворе.
          Поехали, куда вывезет...