Если бы нас просто обуяла блажь побузить, побить окошки в теремах, попить на халяву, спалить второстепенные постройки, навесить фингалов приказным подьячим, - это были бы семечки...
   Если бы нас прорвало на классовую ненависть с погромами по жидо-банковской линии, смертным боем гаишников и жандармов, с новодевичьим порно, - это можно было бы замолить под горькую слезу…
   Если бы мы вовсе отставили Рюриковичей, всенародно забили на монархию и подняли растерзанное земство до парламентских высот, - и это бы в перспективе переморгалось…
   И даже если бы мы помножили все вышеназванное на публичную казнь членов бывшей династии и пригласили в правители вчерашних наших «царей» из Орды, - то и это улеглось бы с годами в популярную ныне «евразийскую» идею…
    Но мы поступили хуже, намного хуже, просто очень плохо.
    Мы предали Мать родную! – именно таковой считала себя наша церковь. Мы согласились на ее смену в ближайшей перспективе, дерзнули списать в тартарары еще 700 лет нашей духовной истории с миллионами православных предков, с тысячами жертв религиозного противостояния…
    Вы, конечно, скажете, это – перегиб? Не такая уж это драма? Мы же отскакивали от язычества? Приглашали западных князей и гнали своих? Соглашались, что наша исконная, тысячелетняя вера морально устарела? Что боги наши – так, ерунда, шахматные фигурки-переростки? Так и теперь - ничего страшного в европейском, хоть и католическом крене, для нас нету…
    А найдутся и такие, кто прямо вздохнет о несбывшейся евроинтеграции...
    Думайте, как хотите. Решайте сами, - грустить или радоваться, что 8 лет Смутного Времени, в общем-то, снова кончились ничем, канули бесследно, рассосались, как круги по воде…
    Церковь выделяет в приходе Лжедмитрия свое, больное – экспансию «латинства» и утрату собственного влияния. Конечно, в этом смысле, латинский гость для церкви намного хуже татарина. Нападение волков-людоедов тем и отличается от налета волков-овцеедов, что вторые кушают легко восполнимое поголовье пасомых, а первые покушаются на пастырей!
    Поэтому наш Историк легко принимает теорию папского заговора, пресеченного в прошлый раз Александром Невским. Теперь главными гадами выступают папы Григорий XIII, Сикст V, Климент VIII и их прислужники – посол Ватикана в России иезуит Антоний Поссевин, польские короли Стефан Баторий и Сигизмунд III. Эта шайка рогатая спалила кучу бабок, пролила реки дорожного пота и дипломатических чернил, чтобы выторговать у наших отцов хоть на ноготь церковных уступок. Чтобы католические храмы строились в приграничных землях, чтобы мы вместе с поляками шли против турок, чтобы вообще двигались к «соединению церквей». Но наши все это видели насквозь и открещивались решительно: нам вашего не надо, но и своего не отдадим…
    Казалось бы, Русь Православная стоит крепко, однако кой-какой разврат в ней был произведен; по крайней мере, Историк восклицает, что очень много скрытой нечисти повылазило на свет Божий с приходом Гришки-расстриги. А есть у него еще версия, что Гришка не сам придумал порадовать бояр-оборотней, а был именно ими, исходно «подготовлен во вражде к Борису Годунову и воспитан в убеждении, что он и есть истинный царевич Дмитрий». То есть, Гриша был честен, а бояре удивлялись фальшиво…
    Вы верите в предательство кремлевской элиты? В коварный многолетний план в стиле сионских мудрецов? Не верите? Вам прижизненный опыт партийной прозы и телевизионной поэзии не позволяет поверить в коррупционность высших чиновников? – правильно! Правильно делаете, что не верите! Вера – сосуд скудельный, Знание – сила!
    Вот факт на чашу знаний. Григорий Отрепьев был, как упоминалось, племянником дьяка (управделами) Большого кремлевского дворца Смирного. Воспитывался им, был отдан в обучение, пробовал перо в литературных упражнениях типа «Похвального слова московским чудотворцам», по монашеской линии имел чин дьякона. Исчез из Москвы в критическое для бомонда время, когда власть из рук Думы и клира совсем уж уплывала в руки узурпатора. И дядьку Смирного за этот уход подвергли финансовой проверке и по итогам запороли насмерть! А вы говорите, Самозванец!
    Вамизванец! И Намизванец!
    Потому что ваша тоска о потерянной власти очень гармонично легла на нашу беспросветную тоску. Вот мы с вами и погуляли!..
    Тут, как мне видится, случился казус Чернобыля-Черномырдина. В принципе, схема была позитивной. Хотели ремонта. Хотели, как лучше. Думали сменить Годунова на подсыльного казачка. Да скотина же Годунов снова нас опередил! Умер, собака, раньше расчетного срока! И вышло, что Лжедмитрий не на Годунова идет, а на нас с вами! Вот и пришлось как-то очень уж постыдно выкручиваться, присягать своему же хлопцу, но на его условиях!
    20 июня 1605 года Лжедмитрий въехал в Москву при колокольном звоне всех церквей! Вот радость-то была! Все наличные митрополиты, архиепископы, епископы при полном параде и с елейными улыбочками встречали «нового государя». На Красной площади, на Лобном месте стоял «весь освященный Собор с крестами, иконами, хоругвями и при пении священных песней». Нашим хористам впервые в истории православного театра азартно аккомпанировали на своих дудках и бубнах «литовские музыканты».
    Самозванец сошел с коня, приложился к православным иконам, и наших богоматерей отнюдь не стошнило кровавыми опилками от иудина лобызания.
    Затем отцы церкви двинулись крестным ходом через Спасские ворота, пролагая Лжедмитрию путь в цитадель нашей власти. Толпа иезуитов, «еретиков, ляхов и венгров» самодовольно шла следом. Сволочь посетила два самых святых места – венчальный Успенский собор и погребальный Архангельский. Везде громко пели, чтобы заглушить скрип костей московских чудотворцев и великих князей, неспокойных в своих гробах.
    Далее Историк впадает в оправдательный лепет:
    «Осудим ли тогдашних святителей наших…»?
    «Это было бы несправедливо»…
    «Пока в России был законный государь и патриарх, и Лжедмитрий не имел решительных успехов, архиереи противодействовали ему своими анафемами и своими убеждениями к народу. Но когда не стало ни государя, ни патриарха, когда Лжедмитрию покорились целые области России, все войско, все бояре и вся Москва,.. тогда неудивительно, если и некоторые из архиереев могли поколебаться в своих прежних понятиях…». А многие, так просто «не в силах были … противостоять всеобщему увлечению»!..
    Ну что за малиновый звон!
    А если б мы «увлеклись» водку жрать спозаранок?
    А если б мы повадились баб трахать на Лобном месте?
    Вы бы и тогда «колебались в своих понятиях»?
    Вы кто вообще есть?
    Посетители дискотек?
    Потребители экстази?
    Вы – элита национального духа, мать вашу!
    Мы вас тут держим вне кровавого труда, кормим последней копейкой, чтобы вы в день «Д» и час «Ч» вышли в первый ряд и крестом заслонили нас от военного врага, от мирского искушения, от водки, от баб лобных и татар злобных! Чтобы выполнили свою миссию – управились как-то с нами, неразумными!
    А вы – не просто в кусты! Вы с хлебом-солью к оккупантам! Типа, раз товарища Сталина и товарища Жукова рядом нету, так заходите, герр Гитлер, на наши перины!..
    И если бы вы честно разбежались по кустам, - было бы полбеды! Мы бы решили, что вы отправились к Отцу небесному созывать Страшный Суд. Или, что вы уходом голосуете против пришельцев! Мы бы тоже попрятались, ушли в партизаны! Мы же привыкли вам подражать!
    Нет, оказывается, это вы нам подражаете, в нашей глупости, трусости, свинстве беспробудном!
    Так нафига нам такие учителя, которые стреляют из рогаток по последним партам?..
    Впрочем, нашелся один-единственный пастырь добрый.
    Астраханский архиепископ Феодосий дерзнул уговаривать воспаленную толпу, которая просто в экстазе билась, слушая революционные послания Лжедмитрия. Феодосий сказал, чтобы простаки не надеялись на бублики с маком от польского шпиона. Феодосия, естественно, репрессировали и экспроприировали. В ободранном виде отвезли на суд к новому московскому батьке.
    - Ну, и кто я есть, по-твоему? – спросил попа Лжедмитрий.
    - А черт тебя знает, - спокойно ответил Феодосий, - зовешься-то ты царем, но настоящий Дмитрий воистину убит в Угличе…».
    Лжедмитрий махнул рукой на простака, отпустил с миром и «даже не велел его оскорблять».
    И вот бы нам избрать Феодосия в патриархи! Так нет, мы сели дожидаться, кого нам Самозванец назначит.
    Назначен был (еще на подходах к Москве) самый махровый церковный полицай – архиепископ Рязанский Игнатий, - беглый грек, тайный униат, поставленный в Рязань Годуновым. Он еще в Туле встречал Самозванца и клялся на все четыре ветра, что это – истинный царевич Дмитрий!
    Лжедмитрий пару раз посылал гонца в Старицу к заключенному Иову, чтобы тот благословил преемника, но Иов уперся даже под страхом репрессий…
    Кроет ли этот героизм былые, годуновские проделки Иова?
    Пожалуй, нет. Ибо не кроет последний петушиный крик грохота сносимой птицефабрики. Снос, как мы помним, происходил при активном участии Иова.
    Но, пусть Бог, в конце концов, сам уравновешивает свои весы, а нам тут не до него стало! Лжедмитрий преспокойно утвердил Игнатия и без благословения.
    На десятый день «взятия» Москвы новый патриарх уже слал во все концы благую весть, что Дмитрий Иоаннович, слава Богу, на отеческом престоле, так молитесь же за него, за мать его инокиню Марфу (Марию Нагую). И меня, патриарха вашего, не забывайте!
    Тут наши попы обнаружили, что при Самозванце им пока что лучше получается, чем даже при татарах! Лжедмитрий разогнал Думу и сформировал Сенат типа польского, в который назначил сенаторами не только присягнувших бояр, но и всех митрополитов, архиепископов и даже кое-каких епископов – всего тринадцать человек клира, плюс патриарх по праву руку. Православные чиновники восседали в Сенате «выше» бывших бояр! И даже диссидент Феодосий Астраханский формально имел больший голос, чем самые раззолоченные Шуйские и Бельские.
    21 июля произошла коронация и миропомазание Лжедмитрия на царство, – вполне законным порядком, с красочной речью Игнатия. Правда, вслед за ним аналогичные приветствия и напутствия провозгласил на каком-то тарабарском языке иезуит Николай Черниковский. Нашим это показалось кисло, и протопоп придворного Благовещенского собора Терентий выдал речь с нажимом на чудесное спасение Дмитрия Иоанновича, с заверениями в совершенном почтении и с тонкой мыслью, что надо тебе, государь, быть «рачителем и украсителем Христовой Церкви».
    После воцарения поднялась, естественно, латинская волна. Поскольку, всякие секретные протоколы были подписаны еще в Кракове и Варшаве, то пора же было их исполнять?! Письма от Папы пошли ежемесячно, привозившие их католики застревали в Кремле. Воеводе Мнишеку Папа тоже писал, чтоб тот не волынил с делами и поскорее менял свою девку на Новгород и Псков.
    Лжедмитрию, в свою очередь, рекомендовалось действовать неторопливо, «неоплошно, мудро и бережно», чтобы не взболтать содержимого. Он начал работать и вашим и нашим. Наших славословил, золотил и поднимал. Иезуитам же «подарил огромный дом» рядом со своим дворцом, где они немедленно оборудовали костел и поставили здоровенный орган, которым взвыли на всю Ивановскую. Иезуиты затребовали из Польши побольше переводчиков, книг, всякой утвари служебной, и все это хлынуло в Москву караванами. Гришка им не препятствовал и как бы даже рад был. Но тут же слал соболей на 300 рублей Львовской православной общине – ярым противникам унии.
    Короче, у нас вовсе и не уния образовалась, а многомерный церковный плюрализм, полная свобода совести. Как при татарах, и даже хуже! Татары хоть не провоцировали ассимиляции вер. А Дмитрий наш Лжеиоаннович велел людям всех конфессий свободно посещать православные храмы! - можно и при оружии! – можно и не крестясь перед иконами! Ну, прямо, как туристам нынешним! Только денег не догадался брать с православных за вход в Успенский и Архангельский, как сейчас.
    И показалось демократу-Гришке, что народ радуется такой свободе. Тогда он и поста придерживаться не стал.
    Не ведал, серый, что народ наш радуется только при подъеме градуса, а при понижении – впадает в тайную меланхолию и начинает копить обратный потенциал…
    Григорий, тем временем, занялся главным делом жизни. Ибо, что есть наша жизнь по Дарвину и Фрейду? – секс и сохранение вида.
    Стал Григорий жениться на Марине Мнишек. Но выйти замуж за царя у нас можно только перекрестясь в православие. Марина уперлась. Не хотела из СС поступать в КПСС!
    Наши попы-сенаторы стали нажимать. Не все, конечно, только Казанский митрополит Гермоген да Коломенский епископ Иосиф с протоиереями. Астраханского архиепископа теперь уж было не слыхать.
    Царь разослал этих дерзких по епархиям, вернул, так сказать, на рабочие места. Далее, он попытался совместить божий дар с яичницей, чтобы Марина по новой у нас не крестилась, но обряды православные запросто исполняла и венчание как-то отбыла. Тут уж уперлись католики: мы, значит «гречанок» замуж берем без принуждения к нашей вере, а вы чего?
    Папе Римскому и конгрегации кардиналов с богословами этот сомнительный вариант доложили, и они его письменно отвергли, а на ухо Марине передали, что можно. Очень хотелось ватиканцам нас поскорее иметь. Женихи озабоченные!
    12 ноября 1605 года в Кракове в присутствии кардинала Мациевского и короля Сигизмунда Марину сочетали браком с «Дмитрием Иоанновичем» в лице его посла Власьева. В Москву к первой брачной ночи новобрачная добралась только через 7 месяцев - 2 мая 1606 года. «Свадебный поезд» привез около 2000 латинян – пехотный полк по нашим меркам. 8 мая Марину с царем обручили уже по-нашему. И сразу повели в Успенский короновать. Здесь Марину обработали по полной православной программе, возложили на нее бармы, диадему и корону, благословляли без конца, патриарх ей руку на голову прикладывал, потом у царских врат (дамам в алтарь у нас нельзя!) надели на нее (все еще невесту!) Мономахову цепь. А потом во время причастия патриарх раз! – да и помазал ее миром «для присоединения к православной церкви»!..
    - Так вроде ж хотели проскочить мимо православия?
    – А, ладно, что ж теперь напрягаться, когда царство на носу!
    Вот тут, между венчанием на царство и венчанием в постель образовался забавный интервал: Марина уже была коронованной и абсолютно законной нашей царицей, но все еще нетронутой невестой! Споткнись нечаянно Гришка о порог, да стукнись виском, и – пожалуйста! Самозванца нету, царица есть!..
    Но все пошло по плану, патриарх преподал «еретичке таинства православной Церкви», все возликовали, иезуиты что-то радостное впарили по латыни, молодые пошли заняться природными технологиями…
    Папа в Риме был так рад, что надеялся на что-то совсем несусветное. Ему виделось как «все народы Московского царства», его «вожделенные чада» идут стройными колоннами «к свету католической истины, к святой Римской Церкви, матери всех прочих церквей». Так Папа прямо и писал в многочисленных письмах, Лжедмитрию, Марине, Юрию Мнишеку.
    Гришке Папа умилительно указывал, что пред ним лежит «поле обширное: сади, сей, пожинай, повсюду проводи источники благочестия, строй здания, которых верхи касались бы небес, пользуйся удобностию места…».
    - Ага! Удобные у нас места! Скоро увидите, святой отец!