Глава 32. Битвы клонов

Церковь благополучно развивалась до самых татар. Признаками этого развития были: многочисленные храмы, потребляющие все большую долю бюджета; монастыри, сохраняющие самое грамотное население, и иконы - особый инструмент психологического воздействия. Судите сами.
    Храм, сколь бы дорогим и великолепным он ни был, - всего лишь освященный строительный объект. Он создан обычными, подлыми, грешными людьми, практически такими, как мы с вами. Освятивший храм поп, - тоже не исключено, что плут. Вот его только что славили, а вот - выволокли из палат, да кинули в темную келью на солому.
    Тем не менее, храм остается местом встречи человека с Богом, которое изменить нельзя. Храмы и горят чисто по-человечески. Мы строим новые. И так по кругу. В храм ради княжеского снобизма можно вбухать горы золота, выдавленного по слезинке из сирот и вдов. Можно по-египетски вкладывать вообще все деньги в стройку имени себя красивого - от рождения до упокоя.
    Монастырь, то же самое, - строение людское. Их в древнерусских городах бывало до двух десятков. Грамотеи исправно косили по монастырям от мобилизации, но война доставала и здесь. Пожары военные перемежались огнем от неосторожности, и монастырское строительство повторяло колебания внешнеполитического курса и климата нашей Родины. Монастырь, как и храм - дело житейское.
    Другое дело - икона. Это нечто типа телевизора, машины времени, окошка общественной приемной. Икона показывает высший мир, события древности, принимает поток твоих жалоб, просьб, страданий и радости. К тому же икона компактна, портативна. Успенский собор из Кремля на линию фронта не потащишь, а Владимирскую Богоматерь - пожалуйста! Владимирская у нас вообще - ПЗРК ("переносный зенитно-ракетный комплекс"), как жахнет по врагам! - вот и нету поляков, французов, немцев.
    Такого чуда хотелось иметь всем и каждому. Поэтому иконное дело развивалось ускоренными темпами, - опережающими общественное сознание. И возник чудовищный парадокс, не отмеченный историками древности и наших дней.
    Икон стало много. Персонажей на них - с гулькин нос: Христос, Мать его, Отец небесный (не путать с биологическим Иосифом из Назарета), Дух святой, апостолы, ограниченный контингент всеобщих и местных святых.  Но самыми популярными персонажами икон были все-таки первые трое. Причем Богоматерь, скорее всего, держала лидерство. И если каждый из местно-убиенных святых выделялся уникальными свойствами, - этот полезен от ран в бою, тот - помогает при пожаре, еще один - снижает вероятность грабежа, - то Богоматерь предлагает нам относительно небольшой набор чисто женских услуг: любовь, надежду, расслабление души, шанс забеременеть. Однако, люди из властных структур ловко интерпретировали эти добродетели. По крайней мере, надежду они доныне понимают как перспективу сохранить пост, государственное устройство, военные преимущества.
    Богоматерь стали использовать в качестве оружия массового уничтожения при обороне и нападении. Сформировался арсенал богородичных икон, вывозимых в войска для артиллерийской поддержки. И именно здесь обозначился отмеченный мною парадокс. Бои-то идут, в основном, между православными! У каждой армии - своя Богоматерь! Просят ее об одном и том же - крушить позвоночники, рвать мясо, рубить головы, дробить кости! И она им это обещает. И делает! А по сути, ведь, это одна и та же еврейка назаретская и есть?! Ее клонированные образа рубятся насмерть друг с другом по всей Руси великой! Хотите примеров? Их есть у меня.
    В кампанию 1169 года любимец Богоматери Андрей Боголюбский, кроме резни в Киеве пытался учинить разгром Новгорода, напал на него с "бесчисленным войском". Свалка происходила не из-за разногласий в православной теории, а из банальной жадности, стремления к переделу сфер влияния. Слишком достали новгородские купцы прочую деловую общественность. И вот Боголюбский обложил Новгород осадой. Надо ли поминать, что пришел он сюда не с бухты-барахты, а после четкой стратегической рекогносцировки. Он с памятной ночи 1155 года и плюнуть без совета Богоматери не помышлял. Была Она с ним и ныне.
Получалось - дело у новгородцев дрянь. Войск наготове не хватало, половцев на подхвате не имелось - брезговали,  даже стен каменных построить не собрались. Кое-как соорудили кольцевой острог из толстых бревен, не стойких пред тараном и огнем.
    - Красиво идут, сволочи! - покрякивали с деревянной стены новгородцы при виде войск Боголюбского.
    - А вон и сам впереди, на белом коне, и Мать его Владимирскую перед войском носют!
    Тут кто-то вскрикнул сам не свой: "Так эта ж Мать тоже нами имеется!!!".
    - Где? Куда? Какая? - залопотали пораженцы.
    - А точно такая, с волосами, - в церкви святого Спаса на Ильиной улице!
    Быстро, пыльно, в надежде и ужасе побежали в пригород за иконкой "Знамение Богоматери". По определению, она снимала бесплодие посредством некоего Гавриила, но тут было не до галантерей. Стали икону брать руками. Не далась! Уж ее и так дергали и эдак, ни с места. Пришлось архиепископу Иоанну влачиться с полным собором и просить Деву лично. Тогда мадам отлипла от иконостаса. Установили ее на городскую стену, стали наводить.
    - Пару вершков выше бери!
    - Левее заворачивай!
    Но наводка не задалась: во-первых, боголюбцы осыпали Богоматерь такой тучей стрел, что стоять наводчикам не было никакой мочи. Во-вторых, икона  - тоже не железная - самовольно повернулась к атакующим деревянным задом. Из глаз ее отчетливо полились слезы.
    - Смотри, боится!
    - Не! Это она обещает нам чудесное избавление!
    Избавление грянуло немедля! На суздальцев напала слепота, войска смешались в необъяснимом ужасе и стали крошить друг друга направо и налево! Тогда зрячие новгородцы спокойно вышли из города, добили суздальских раненых, посекли прочих слепцов, остальных погнали подыхать в болото. И главное, лучи смерти, исходящие с тылу Богоматери самих новгородцев не трогали!
    А у вражьей Богоматери все ее волшебные силы одеревенели. И что уж сказал Боголюбский своей Владимирской покровительнице, когда вернулся битым, в летопись деликатно не вписано.
    Такое мощное оружие всем хотелось иметь. Дед Александра Невского великий князь Всеволод III "Большое Гнездо" в 1197 году добыл доску от гроба священномученика Дмитрия Солунского. Ему ее из Греции привезли. Казалось бы, сделай себе элитный гроб и успокойся. Это же круто, - как бы мавзолей из камня египетских пирамид! Но нет! Всеволод решил усилить гробовые свойства и велел нарисовать на доске икону святого Дмитрия. Использовал ли он ее в боях, неизвестно. Но после Куликовской битвы Дмитрий Донской перевез доску в Москву, где она будто бы обитает и поныне. Оборонительных усилий доски Солунского в 1941 году против немцев хватило в самую пору, а в 1381 - против татар Тохтамыша еще нет. Видимо, иконная святость вызревает со временем, как коньяк или хорошее вино. Только осадок от этого вина остается какой-то братоубийственный. Странный, контрафактный букет смешали клонированные Девы.


Оглавление
на Главную страницу
на Главную

© Sergey I. Kravchenko 1993-2022
eXTReMe Tracker